Далматовские дали
Главная » 2010 Октябрь 25 » ИСТОРИЯ ДАЛМАТОВСКОЙ СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ18:54 ИСТОРИЯ ДАЛМАТОВСКОЙ СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ |
ОДА МОЕЙ ШКОЛЕ (История Далматовской средней школы)  За всю школьную историю в Далматово было построено три средних школы. Все поколения учителей и учеников, работавших и учившихся в этих школах, по полному праву называют своей родной ту, в которой прошла большая часть их школьной жизни. Я вспоминаю первую Далматовскую среднюю школу, ее строил и был в ней директором мой отец, Истомин Степан Иосифович. В которой учился я сам. I. Ностальгия. Как-то, будучи в Горно-Алтайске (столица Горного Алтая), дела завели меня в местную национальную школу. Пройдя первый этаж и не заметив ничего особенного, стал подниматься на второй. И вдруг сердце запрыгало в груди – я услышал родной, навсегда оставшийся в памяти, брякоток железок, окаймлявших ступеньки! Я замер. Мне показалось, что я снова в Далматово, в своей родной школе. Стал подниматься дальше – точно! Второй этаж один к одному был таким же, как в моей школе! Типовое здание вернуло меня к тем годам, когда задумывалась и строилась в Далматово первая средняя школа, когда создавался тот замечательный учительский коллектив, что прославился своими педагогическими успехами и выпускниками далеко за пределами района и области. II. Начало. 1953 год. Тяжелейшее время. В стране послесталинское время смены властей. Но город растет. Завод расширяет продукцию, жителей становится все больше, детей прибавляется. Возникла необходимость в строительстве средней школы. Отец, будучи по натуре человеком творческим и большим мечтателем, хотел, чтобы школа была красива и внешне и внутренне. Помню, как на одной из праздничных посиделок, мужчины, коллеги по работе, спорили, где должна стоять школа. Отец почти не спорил. Думаю, что он уже определился с местом, ждал, что скажут другие. Все вроде бы сошлись на том, что школа будет возле железнодорожной станции. Когда шум стих, отец твердо произнес – Школа будет стоять над рекой! Место, где строилась школа, было, оказывается, отбито с боем. В те времена всем командовал райком партии, а партийные руководители всегда считали себя умнее других. Сколько же нервов и здоровья стоило отцу обивание порогов районных и областных инстанций, чтобы доказать свой выбор места! Были большие споры и о проекте. Отец выбирал такой проект, чтобы школа была удобной и для учебы и для отдыха детей. Дома он почти не бывал. Сплошные поездки в Курган, к разработчикам, в органы, к строителям. Командиров, как всегда, было много, а исполняющим оказался только один. Но когда строительство началось, горожане начали ждать Новую школу. Ребятишки, все лето проводившие на реке, с каждым днем видели, как растут этажи. Им было невдомек, что директор школы задумывал совсем другой проект школы, гораздо лучший, трехэтажный и кольцевой. Но и то, что ему удалось выбить, было совсем неплохо! III. Новая школа. Наконец, школа построена. Она стоит, глядя своими окнами и глазами сидящих возле этих окон ребятишек на Исетскую пойму. Всяк, кто поднимается от реки, невольно любуется этим белоснежным зданием, вознесшимся над пойменными просторами. Школа стала как бы маяком для тех, кто ехал в Далматово со стороны Затечи. А какая шла драка в классах, чтобы сидеть в первом ряду возле окон, из которых так далеко видно, будто ты летишь над всем миром! Из окон были видны и монастырь, и река, и то, что за рекой, и кинотеатр (теперешний музей). Был виден мост, возле которого в апреле происходил захватывающий спектакль, когда во время половодья гремели взрывы, ледяные столбы взмывали вверх, не давая льду разрушить единственную районную твердую переправу через Исеть. (Про эти взрывы нужно писать отдельно, что, возможно, и удастся в последующем). IV. Школьная жизнь. Люди. Те времена, надо сказать, были очень даже нелегкими. Было довольно голодно, холодно в домах, люди редко видели другую одежду кроме ватников и кирзовых сапог. За железной дорогой еще оставались последние землянки поселка Москва. Нередко поздней осенью можно было видеть голоногих ребят, хотя частенько пролетал снежок. Очереди за хлебом и крупами. Зарешеченные окна эшелонов с заключенными… А школа стояла! Она была чистой и светлой не только снаружи, но и внутри. Я говорю не только о стенах, но и о людях. Отец собирал коллектив, выбирая будущих своих единомышленников прямо среди студентов. Ему были нужны такие учителя, чтобы дети уважали их, восхищались ими и любили. Но главное, что директор требовал, – это интеллектуальное обаяние учителя, кому учащиеся преклонялись бы и были бессильны в попытке не любить школу. Михалева Анна Александровна. Легендарный языковед, очаровывающая детскими сочинениями людей, знающих толк в литературном творчестве. Любые проверяющие и приемные комиссии рвались к стопкам тетрадей по литературе этой учительницы, предвкушая радость прикосновения к живому детскому слову, приобщению к свободному детскому восприятию жизни.  Буракова Мария Дмитриевна. Отличница всегда и во всем, она в сотнях детских головок сформировала восторженное уважение к математическому мышлению. Отец не позволил ей зарыть свой талант в аспирантские сыпучие пески, а предложил ей многотрудную, чаще неблагодарную педагогическую стезю. Мария Дмитриевна отдала все, что знала, умела и могла городу и области. Десятки ее лучших учеников стали победителями всяческих математических олимпиад. Уральские и Сибирские ВУЗы обостряли свое внимание, когда в приемные комиссии поступали заявления от Далматовских выпускников. Сулионский Петр Васильевич. То, что сделал этот человек в развитии спорта в городе, достойно большой и долгой памяти. В те времена, когда он, молодой и быстрый в движениях, вел физкультуру в Далматовской средней школе, транспаранты спортивных рекордов области пестрели фамилиями наших ребят. Вы можете представить себе, насколько был высок его авторитет, если в нашей школе, в те серые советские времена, девушки порхали на уроках физкультуры, одетые в гимнастические трико, а юноши занимались в ярких трусах и футболках! Быков Вениамин Иванович. Человек универсальных дарований. Он мог вести любой естественнонаучный предмет, склоняясь больше всего к физике. Те опыты, что он проводил на уроках, вызывали восторг и звали в науку, в творческий поиск. Он и в своей большой многодетной семье своим детям привил творческие навыки, позволившие каждому из детей найти свое призвание в жизни. Грязнов Дмитрий … Человек научного склада ума, мыслитель, кудесник математики. Он не был мастером педагогики, но он был мастером вычислений. Он вел урок для того, кому было интересно то, что восхищало самого учителя. Шум в классе его мало интересовал. Далеко не все его понимали. Но тот, кто был способен понять учителя, навсегда становился подвижником точных наук и, конечно же, любимцем Учителя.  Люди – это было главное, чем сверкал многогранный педагогический самоцвет школы. Конечно же, в таком педколлективе, где каждый был Учителем, легко не жилось. Педсоветы иногда затягивались за полночь. Отец приходил домой уставший, но с горящими глазами, Потирая руки, он говорил: «Хорошо поругались!» Может быть, сейчас это не прозвучит необычно, но еще в шестидесятых годах в нашей школе, может быть единственной среди подобных школ, вопреки всем тогда существующим установкам, в школьном расписании стояли уроки этики и риторики. Насколько творчески должен быть силен педагогический коллектив, чтобы он испытывал необходимость в подобных предметах! Отец вел эти предметы увлеченно, хотя, конечно же, приходилось максимально использовать межбиблиотечный абонемент по причине того, что советским людям в строительстве «общества всеобщего счастья» не нужны были подобные мелочи. Грустно было потом, когда приказом сверху обучение этим, казалось бы, естественным нормам человеческого общения было запрещено. И еще. Где и как отец однажды нашел старого учителя, представителя Петербуржской педагогической школы, неизвестно. Но этот человек, отказавшись что-то объяснять и втолковывать (как это привычно происходит в нынешней системе образования), попросил дать ему возможность провести всего один открытый урок с любым классом по любому предмету. Этот единственный урок он провел так, что поверг педколлектив в шок. То, что седовласый старичок своим тихим и спокойным голосом сотворил из урока педагогическое чудо, было несомненно. То, что в стране существуют такие Мастера, обладающие высочайшим педагогическим мастерством, стало ясно теперь. Но как достичь, хотя бы не такого, но близкого уровня, не знал никто. Директор одним только этим показом разжег в коллегах такой огонь педагогического поиска, какой горел многие годы, и, надеюсь, не угас в Далматовских учителях до сих пор. V. Праздники. Почему сразу о праздниках? Так ведь я пишу о том, что запомнилось больше всего. А детали – это работа историков. Праздники в школе были фантастическими! Зал на втором этаже мог бы рассказать немало. Фестивали. То, что творилось во время школьных фестивалей, передать обычными словами невозможно. Все кружится и сверкает, великолепие нарядов всех времен и народов завораживает, в воздухе сверкает бумажный дождь, под каблуками хлопают «взрывчики», звенит музыка. Каждый класс выбирал себе страну, и все на фестивале было, как там, куда они переносили свое воображение. Пальмы и кипарисы, таинственные острова и аборигены, бразильские карнавалы и индийские танцы… Учителя, не одну неделю готовившие это празднество, с усталыми и счастливыми улыбками сидели в сторонке. А дети! В эти часы их сердца выделяли столько благодатной энергии, что, казалось, весь город светится и улыбается, наполненный теплом детского счастья. Восьмое марта и двадцать третье февраля. Эти даты, в противовес фестивалям, были торжественными событиями. Ученики, разинув рот, слушали слова учителей о правилах этикета, где, в частности, была такая фраза: «мужчина не подаст руки женщине только лишь тогда, когда тонет». Вечерами стулья, а тогда их было совсем немного, были нарасхват. В качестве «партнера» для получения первых навыков вальсирования они были незаменимы. И был бал. Преисполненный мужского благородства и женской романтичной порывистости. Вдоль одной стены стояли девушки, вдоль другой юноши. Знали б вы, чего стоило, не запнувшись, пройти через зал и галантно пригласить девушку на танец! Каким румянцем покрывались щеки в это время! После этого испытания юноши становились мужественнее, а девушки прекраснее. (Не зря, видимо, в теперешнее время все эти тонкости этикета отбрасываются. Смелости маловато). Пары, летающие в вальсе по залу, для присутствоваших там же младшеклассников были не менее как из другого, прекрасного и недосягаемого мира. После бала ни одна из девушек не шла домой в грустном одиночестве. Галантность ребят - как-будто бы взявшаяся ниоткуда! - не могла этого позволить. Новогодний бал имел лишь одно отличие, он был всегда сказкой, остающейся с детьми на весь год, на всю жизнь. Турслеты. Турслет также входил в число праздников, потому как торжественное открытие и закрытие его настолько празднично было организовано, что вызывало в победителях необычное и щемящее чувство приобщения к таинству открытия новых земель. Первый школьный турслет состоялся в 1959 году. У меня осталась фотография, где команда нашего, 6Б класса, запечатлена с рюкзаками на фоне свежевыпавшего снега. Не помню в подробностях всего того, чем мы занимались на первом турслете, но помню, что с тех пор все, что связано с туризмом, стало меня необычайно интересовать. Видимо, разжигание костра с одной спички и умение ставить палатку за минуту ассоциировалось у меня с таежной романтикой и бытом первопроходцев. Вообще, те первые турслеты были предвестниками зарождающейся в стране эпохи романтики, породившей такие необычайные явления, как бурный взлет горного, пешего и водного туризма и всеохватывающее увлечение самодеятельной гитарной песней (чем, кстати, автор «болен» до сих пор и выздоравливать не собирается). Линейки. Конечно, большинство из них к праздникам не отнесешь. Проблем хватало. Но, чтобы была полная открытость, чтобы все школьные новости, плохие и хорошие, были известны большинству и оценены ими без кривотолков, линейки проводились очень часто. Проведение общешкольных линеек – это большое искусство. Отец, как мне думается, владел им безукоризненно. Заявление, соглашусь, не бесспорное. Но зато, если в школе случалось радостное событие, связанное с каким-либо достижением, не важно, учебным, спортивным, внешкольным, - оно было праздником для всех! Как происходило представление виновника торжества – это надо было видеть! …Благодаря как-будто бы случайной утечке информации (правда, не всегда!) возбуждение среди стоящих на линейке постепенно возрастало. И в тот момент, когда волнение достигало высшей точки, директор школы командовал: «Линейка, смирно!» Кто-нибудь из тех, кто владел наибольшим дикторским мастерством, зачитывал приказ по школе. Под торжественную музыку выносили грамоту и подарки. И когда, наконец, называли имя и фамилию того, в честь которого все это происходило, линейка взрывалась аплодисментами, криками восторга, топаньем сотен ног. Герой торжества шел к своей славе пред сотнями восхищенных глаз. С этого момента он занимал свое место в Книге достижений школы и оставался героем до конца своих школьных лет. Подарки герой раздавал тут же, потому как чаще всего они были вкусными… Интересно, чем бы он делился с друзьями, получив в подарок то, что дарят в нынешнее время? Трудно представить.  VI. Помимо школы. Сквер. Рядом со школой, конечно же, был пришкольный опытный участок. Но для такой (!) школы этого было мало! Потому постепенно около школы, рядом с парадным крыльцом, возник сад (если смотреть с улицы Советской, то слева). Учителя биологии свозили саженцы из всех питомников, о которых знали. А черенки фруктовых деревьев, естественно, раздавали всем желающим. Но этого тоже было мало! Напротив школы, на той стороне улицы Советской, где раньше были торговые лавки (а среди них, я еще их застал, были и ларьки в китайском стиле!), образовался пустырь (теперь там стоит памятник павшим в Великой Отечественной войне). Вся школа трудилась в создании сквера. Не скажу, что мы с большой охотой там работали. Большое видится на расстоянии. Но потом, когда деревья поднялись, когда каждый из нас по окончании школы посадил там свое дерево, отношение к скверику изменилось. Мы еще успели помечтать в тенечке наших деревьев, еще немало свиданий видели его прямые аллеи. Теперь вид скверика иной. Деревьев, нами посаженных, уже нет. Но радостно, что памятник павшим находится именно в этом скверике, куда вложен труд многих учеников нашей школы. Спортплощадка. Сначала школа была чуть меньше. Удлинение ее крыльев произошло позже. А вначале за школой был спортивный городок. Куда было деваться детворе в те времена, когда еще телевизор был далеко не в каждом доме? А чтобы попасть в кино, хотя бы на журнал, нужно было весь день нырять в реку под старым мостом, чтобы насобирать зеленых медяков (откуда они там были, нам было неведомо), на которые хоть и с ворчанием, но все же продавали входной билет. Спортом занимались многие. Теперь удивительно, но тогда на спортплощадке даже перед прыжковой ямой стояла очередь. Чего уж там говорить про игровые площадки! Мячи (с пипкой!) превращались в лохмотья за несколько дней, трава на игровых полях не росла совсем, сетка на баскетбольном кольце уменьшалась не по дням, а по часам! Наша семья в то время жила в школе (с тыльной стороны была отгорожена одна комната), и мы до поздней ночи слышали крики зрителей: «Бей! Аут! Эх ты, мазила! Смотри, куда бьешь!» Хор. С нами особенно не церемонились. Партиями сгоняли в класс. Парты сдвигались. Учитель физкультуры становился в двери, упирался ногой в косяк, преподаватель раздвигал гармонь, деваться было некуда. Начальство требовало - в школе должен был быть хор! Приходилось тер…петь. Сначала бастовали всяк по-разному: одни беззвучно разевали рот, другие коверкали слова («кто без соски, тот резина, куст репейный на припой…), другие демонстративно молчали. Но слухач-баянист безошибочно определял ребят, способных к пению, и постепенно формировался коллектив. Репетировали подолгу, нудно. Иногда сам директор, имевший, кстати, идеальный музыкальный слух, включался в репетиционный процесс, своими шутками, подпевками поднимал «боевой дух» хористов, обещал похвалы родителям. В итоге, если выступление проходило успешно, наш хор становился героем линейки, и хотелось снова петь, чтобы малыши завидовали, а родители, не переставая, просили дома спеть весь репертуар и гордо называли «Наш артист!». Танцоры. Супруги Певцовы создали в городе студию танца, в которой, конечно же, основным ядром были учащиеся школы. Еще в старом здании кинотеатра, напротив школы (в старом здании церкви, где позже был музей), мы видели школьных самодеятельных танцоров, но то, что создали Певцовы, было намного лучше. «Молдовеняска», «Чардаш», «Гопак» и другие танцевальные постановки мы всегда встречали шквалом аплодисментов. Из-за этих танцев мы валом валили на концерты в новый Дом культуры (возле старого стадиона, нынешнего парка), и танцы раздвигали его стены. Мысленно мы уносились то в Молдавию, то в Венгрию, то на Украину… О тех из учеников, кто ходил в студию танца, отец частенько говорил: «Они мне поднимают успеваемость лучше, чем вся пропедевтика, вместе взятая!» Самоуправление. С удовольствием и немеркнущим восхищением повторяю, что педколлектив Далматовской средней школы в те годы, когда я в ней учился, был высочайшего уровня. Одним из ярких примеров этого было школьное самоуправление. Не забуду день, когда на линейке был зачитан приказ о том, что в школе отменяются все замки и ключи. Нам казалось, что наступил тот самый коммунизм, о котором вещала пропаганда. Родилось ощущение, что изменилась жизнь, что мы резко повзрослели, что мы и учителя одно целое. Мы ходили по кабинетам, в которые раньше, как не достигших нужного возраста, нас не пускали. Волнуясь, мы входили в кабинет физики, где было столько интересного, и восхищенно рассматривали всевозможные приборы. По привычке на входе в кабинет мы спрашивали разрешения, а старшеклассники смеялись: «Смелей! Теперь замков нет!» Хотя, конечно, со временем замки вновь появились там, где без них было нельзя обойтись. Но воспитательный эффект немыслимого по тем временам эксперимента был очень велик. Нередки были случаи, когда под ответственность учащихся передавались некоторые, казалось бы, несвойственные им функции. Например, в одно время ответственным за спортивные игры школы отвечал ученик, который был уважаем и одноклассниками и другими учащимися. Это был Королев Виктор, который, еще учась в школе, «подмял» под себя весь спорт в школе, и неудивительно, что, благодаря его авторитету, школьные команды заняли ведущие позиции по игровым видам спорта. Школа была радиофицирована. Музыкальный центр, размером с телефонную будку, который отец выбил с огромным трудом, был доверен одному из учеников. Кстати, благодаря этому ученику, школа 12 апреля 1961 года прямо среди урока была «разбужена» сообщением ТАСС о полете первого космонавта Юрия Гагарина. Уроки были сорваны, несколько часов школа была неуправляема. Все обнимались и с криками «Ура!» носились по школе. Казалось, проснемся завтра, а вокруг хрустальные купола и мы в блестящих костюмах летим над Землей… На линейке тогда этому ученику было объявлено: »За срыв уроков наказать, за важное сообщение наградить!» Да и первый спутник 4 октября 1957 года мы увидели из школьного двора. Тогда, казалось, весь город сбежался туда, потому что в школе был радиоприемник, поймавший «бип-бип» спутника, и телескоп, в который счастливчики сумели поймать летящую между звезд сверкающую точку. VII. Заключение. Недавно услышал, как на вопрос канадского корреспондента к своим жителям «какое событие в жизни вам запомнилось более всего», большинство ответили… «смерть бабушки». За годы нашего ученичества в нашей стране произошло столько событий, что их хватило бы всем странам. И мало не показалось бы! Но, мне думается, что у каждого из нас важнейшим жизненным событием все же было наше детство. И большей частью его была школьная жизнь. Моя школьная жизнь – это все, что происходило в красивом белоснежном здании, так ярко сияющем в лучах полдневного солнца. Имя моему детству – Далматовская средняя школа.  И.Истомин 2005 г. |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |